Предложил давно проверенный и безотказно действующий способ «выживания», который я, в одиночку добывая медведей на берлоге, применял вот к таким «трудновыжиааемым» зверям. В берлогу бросал берестяный факел. Не было случая, чтобы после такого фейерверка медведь не вылетел из берлоги. Тогда не зевай!
Потом я «усовершенствовал» выживалку, заменив бересту (ее не всегда и найдешь, когда надо) тряпочкой, смоченной в керосине, хранящемся в баночке из-под сапожного крема.
Но Лючеткан отверг этот способ: «Однако сделаем так. Подождем еще здесь. Может быть полезет. Если нет, буду рубить чело, пускать в «зимовье» свет, а ты стереги».
На том и решили. Постояли немного и пошли к берлоге. Лючеткан заскочил на колодину и, ловко орудуя пальмой, начал сверху разрубать чело, сбрасыеая снег в расширяющееся отверстие. В берлоге начало «светать». Заметив одну лапу зверя, стал еще пристальнее вглядываться. Лючеткан чуть слышно сказал: «Шибко хорошо смотри». В глубине берлоги вспых1нули два зеленовато-желтых огонька. Вскинул ружье. Огоньки потухли. Потом опять вспыхнули. Нажал на спуск. Грохнул выстрел. В тот же момент Загря прыгнул и скрылся в глубине берлоги. Из нее вываливал дым. Быстро доэярядил ружье, но из «зимовья» не показывался ни медведь, ни Загря. Слышно было только глухое ворчание лайки. Подбежал к Стоту. Отвязал его. Щенок без раздумья влетел в чело…
…Костер очень пригодился при съемке шкуры и разделке туши.
Перед тем как приступить к съемке шкуры и разделке туши медведя, которого мы с большим трудом выволокли из берлог Лючеткан тут же перед головой зверя исполнил своеобразный, в быстром темпе, танец и с криком: «кик-кик-кик» открыл пасть медведя и вставил в нее заостренный с обеих сторон кусок довольно толстого сучка. Я поинтересовался: «Зачем это?» — «Вот, бое, тяжелый дух из него ходить будет», — ответил Лючеткан и побежал к костру. Видя мой недоумевающий взгляд, объяснил: «Сколь угодно ешь жир. мясо— никакой худа не будет».
Вернулись к месту ночевки. В одном котелке кипятили чай, в другом варили жир. Сваренные куски выкладывали на сделанную из березы полочку и бросали в котелок следующий. Когда жир остыл, мы с большим удовольствием приступили к обеду-ужину. Лючеткан ел жир без хлеба и соли. Потом опять пили чай. Собаки есть не хотели. Они хорошо подзакусили там, у берлоги.
Об охоте почти не говорили. Только Лючеткан заметил: «Шибко хитрый был. Сколь нас маял, борони бог. Жиру много запас. Жир и держал его тем. Однако жир больше, чем мяса. Ая! Шибко хорошо». Я же вспомнил, что штуцер Лючеткан так и не принес.
Век ему там лежать. Худой, шибко худой ружье был. Маленько тебя не кончал.
Оказалось, что палец Лючеткана сорвался с курка, когда он взводил его, и произошел случайный выстрел. Так объяснил старый эвенк. А может быть, просто поторопился Лючеткан. Штуцер был хороший и мне жалко было дарить тайге такое сильное оружие, тем более я знал, что эвенк очень дорожил им и как памятью о Леониде Алексеевиче Кулике, который подарил его своему первому проводнику к «Тунгусскому диву».
Я сказал Лючеткану, что завтра утром я принесу его ему, что подарок надо хранить, но он отрицательно покачал головой и повторил: «Век ему там лежать».
-
2013Ноя21Понравилась новость/статья? Поделись ей с друзьями в социальных сетях, нажав кнопочки:
Спасибо!
Автор: admin, 1:29 пп