Не будем вновь доказывать нелепость многих уже осмеянных биотехнических рекомендаций, особенно в отношении промысловой охоты (удобрение ельников, устройство в тайге порхалищ, взрывы скал для создания кабарожьих отстоев и т. д.). Все эти рекомендации давались, конечно, с благими намерениями, но их авторы не задумывались над тем, кто, на каких условиях станет воплощать их в жизнь и каков будет общий итог.
Несомненная оторванность биотехнии (вернее, ее приверженцев) от реальной жизни, кроется, видимо, в недостаточном понимании ситуации, сложившейся в нашем охотничьем хозяйстве. И беда — а нередко вина! — биотехнии в том, что она заслоняет, маскирует истинное положение вещей, создает видимость дела там, где его нет. мешает разглядеть главное.
Подтверждением этому могут служить некоторые положения статьи проф. Кузнецова «Пути интенсификации охотничьего хозяйства». Автор полагает, что именно биотехнии принадлежит ведущая роль в увеличении выхода охотничьей продукции, улучшении качества и в снижении ее себестоимости. Таким образом, выходит, что биотехния — панацея от всех бед, выход из всех трудностей.
Биолопи (и биологи-охотоведы также!) нередко забывают, что охотничье хозяйство имеет дело отнюдь не только с животными — объектами охоты, но и с людьми, охотниками, без которых не будет никакой продукции, как бы богата ни была фауна. Основной проблемой современного охотничьего хозяйства является не обогащение фауны (она и так богата!), но ее использование, ее рациональное освоение. Важнейшими факторами здесь являются не биотехнические и вообще не биологические, а экономические. Так, если не изменятся условия труда и не будет увеличена материальная заинтересованность охотника, эта специальность как самостоятельная профессия вскоре может исчезнуть. Отсюда и вытекают такие последствия, как нехватка рабочей силы, недостаточное и неравномерное освоение угодий. Призывать здесь на помощь биотехнию бесполезно.
Даже в решении такой биологической проблемы, как соотношение численности различных компонентов в охотничьих ценозах например, численность соболя и белки, взаимоотношения экологически близких видов), первое место будет принадлежать не биотехническим, а организационным и экономическим факторам, например, изменению цен (заготовительных, стоимостей лицензий и путевок), нормам и срокам отстрела.
В отношении спортивной охоты, где возможности приложения биотехнии значительно большие, ведущую роль играют, конечно, также не биотехнические мероприятия. Первостепенной проблемой здесь является повышение общего уровня охотничьей культуры, без чего никакая биотехния не даст желаемого эффекта. Разница в количестве дичи в угодьях в странах Восточной Европы и у нас объясняется совсем не различием в уровне использования биотехнии. Как бы мы ни увеличивали «объемы биотехнических Мероприятий», сколько бы ни затрачивали на это средств и сил (я не говорю здесь о бесполезных тратах и прямых ошибках, столь характерных для акклиматизации в спортивных хозяйствах), положение не улучшится до тех пор, пока мы не добъемся соблюдения всеми охотниками разумно установленных правил и сроков охоты, пока не изживем браконьерство во всех его видах.
Надо ли понимать так, что до решения этих основных проблем биотехнии совсем нет места? Нет, биотехния может приносить пользу и теперь, но область ее применения пока весьма ограничена. В настоящее время биотехнические мероприятия могут широко использоваться в заказниках, заповедниках, лесо-охотничьих хозяйствах, учебных и опытных, а также в наиболее сильных спортивных хозяйствах. Однако и здесь они не должны заслонять главного — охрану фауны и задачу воспитания охотничьей массы, повышение общей культуры спортивной охоты.